ЛОВУШКИ БЕДНОСТИ И ПУТИ ИХ ПРЕОДОЛЕНИЯ

THE TENGE продолжает рубрику выходного дня, посвящённую выдающимся экономистам, чьи идеи и исследования формируют современные подходы к анализу глобальных процессов и поиску решений для ключевых вызовов человечества. В прошлом выпуске мы рассмотрели вклад Раджа Четти. Сегодня в центре внимания — Майкл Кремер, американский экономист и лауреат Нобелевской премии 2019 года, чьи работы заложили фундамент «экспериментального подхода» к борьбе с глобальной бедностью.

Одной из ключевых задач современного мира остаётся сокращение глобальной бедности во всех её проявлениях. Абхиджит Банерджи, Эстер Дюфло и Майкл Кремер предложили принципиально новый подход к поиску ответов на вопрос о том, какие меры действительно работают в борьбе с бедностью. Вместо общих и абстрактных решений они предложили разделять проблему на более узкие, конкретные вопросы и проверять их с помощью полевых экспериментов. С середины 1990-х годов исследователям удалось протестировать целый ряд мер в области образования, здравоохранения и социальной поддержки, оценивая их эффективность в реальных условиях.

Экспериментальная экономика и борьба с бедностью

Экспериментальная экономика в интерпретации Майкла Кремера стала важнейшим поворотом в понимании того, как на практике бороться с бедностью. Долгое время экономисты оперировали абстрактными моделями и усреднёнными статистическими данными: мы знали, что бедность связана с низким уровнем инвестиций в образование, здравоохранение или инфраструктуру, но не имели надёжного ответа на главный вопрос — какие конкретные меры действительно меняют жизнь бедных людей. Кремер одним из первых перенёс в экономику методологию медицинских исследований — рандомизированные контролируемые эксперименты (RCTs). Суть подхода проста и в то же время революционна: если мы хотим оценить эффективность программы помощи, нужно не рассуждать на уровне гипотез, а создавать контрольные и экспериментальные группы и наблюдать результаты.

Показательный пример — его исследования в Кении в 1990-е годы. Правительства и доноры традиционно считали, что ключ к повышению качества образования в бедных странах — новые учебники и оборудование. Однако эксперименты Кремера показали, что куда больший эффект на посещаемость и успеваемость школьников оказывает элементарная дегельминтизация, то есть бесплатное распространение препаратов от паразитарных заболеваний. Там, где детям давали лекарства, они стали чаще ходить в школу и учиться лучше, причём затраты на одного ученика оказались минимальными. Этот результат оказался неожиданным, но именно он стал примером того, как небольшое и недорогое вмешательство может иметь колоссальный долгосрочный эффект.

Подход Кремера изменил логику мировой политики развития. Экономика бедности перестала быть набором догадок и благих намерений, она превратилась в доказательную науку. Международные организации — Всемирный банк, ЮНИСЕФ, ВОЗ — начали активно использовать RCT для оценки программ образования, здравоохранения и социальной поддержки. Это дало возможность отбирать действительно эффективные меры, а не тратить ресурсы на масштабные проекты, эффект от которых был сомнителен. Более того, исследования Кремера и его последователей показали, что разорвать «ловушки бедности» можно за счёт относительно простых шагов: вакцинации, школьного питания, доступа к чистой воде и базовой медицинской помощи.

Вклад Кремера заключается не только в конкретных эмпирических результатах, но и в самом изменении методологической базы. Экономисты получили инструмент, позволяющий проверять гипотезы не на уровне теории, а на практике, измерять реальные последствия политики и, самое главное, видеть, что работает, а что нет.

Образование и здравоохранение

Образование и здравоохранение занимают центральное место в исследованиях Майкла Кремера. Именно через них он показал, что бедность не сводится лишь к низким доходам, она воспроизводится через ограниченный доступ к базовым благам, и только точечные, научно обоснованные меры способны разорвать этот замкнутый круг.

В области образования Кремер доказал, что простое наращивание финансирования, как закупка учебников или ремонт классов — далеко не всегда приводит к ожидаемому результату. Его эксперименты в кенийских школах выявили парадокс: учебники часто оказывались малоэффективными, поскольку дети, особенно из беднейших семей, не могли полноценно использовать их из-за слабого здоровья, хронической усталости или недостаточного базового уровня подготовки. Напротив, такие меры, как дегельминтизация или бесплатные школьные обеды, напрямую влияли на посещаемость и успешность. Дети, получившие лечение или полноценное питание, чаще ходили в школу и учились лучше. Таким образом, образование оказалось тесно связано с состоянием здоровья и общим качеством жизни.

В здравоохранении Кремер сосредоточился на том, как низкозатратные вмешательства могут иметь долгосрочный социально-экономический эффект. Массовое распространение дешёвых лекарств, вакцинация, доступ к чистой воде — все эти меры не просто улучшают здоровье населения, но и повышают продуктивность, создают основу для роста человеческого капитала и, как следствие, будущего экономического развития. Особенно важно, что его исследования показали: отдача от таких вложений может быть выше, чем от масштабных инфраструктурных проектов. Иными словами, вложенный доллар в базовое здравоохранение может приносить больше пользы обществу, чем тот же доллар, направленный на традиционные формы помощи.

Тем самым Кремер сформировал новое понимание приоритетов: чтобы повысить уровень образования, нужно начинать с устранения барьеров в здравоохранении, а чтобы добиться устойчивого роста доходов, необходимо сначала укрепить здоровье и когнитивный потенциал будущих поколений. Данный интегративный взгляд на образование и медицину как на фундаментальные основы развития стал одной из ключевых причин, по которым его работы радикально изменили мировую экономическую политику и практику международных организаций.

Инновации и глобальные рынки

Один из его наиболее значимых вкладов связан с разработкой механизмов стимулирования инноваций и реформой патентной системы. Кремер отмечал, что патенты, защищая изобретателей, одновременно препятствуют быстрому распространению технологий и лекарств. Чтобы решить эту проблему, он предложил несколько оригинальных идей. Среди них — механизм «патентных аукционов» и так называемые «премии за отказ от патента»: государство или международные организации выкупают права на инновацию, после чего технология становится общедоступной и её можно тиражировать по минимальной цене. Такой подход особенно актуален для фармацевтики, где жизненно важные препараты часто недоступны бедным странам из-за высокой стоимости.

Вторая важная идея Кремера — Advance Market Commitments (AMC), или «обязательства по созданию будущего рынка». Смысл в том, что международные доноры заранее гарантируют фармацевтическим компаниям спрос на ещё не разработанные вакцины или лекарства. Это снижает риски производителей и ускоряет инновации. На практике AMC оказались одним из ключевых инструментов для борьбы с инфекционными заболеваниями: они легли в основу глобальных инициатив GAVI, а позже были использованы в программах по обеспечению доступности вакцин, включая и те, что применялись во время пандемии COVID-19.

Кремер показал, что инновации и глобальные рынки нельзя рассматривать в отрыве от экономики развития. Если бедные страны будут исключены из технологического прогресса, то даже локальные программы помощи окажутся лишь временным решением. Но если создать институты, которые одновременно стимулируют изобретателей и делают результаты их труда доступными для беднейших государств, это приведёт к системным изменениям.

Ловушки бедности

Концепция «ловушек бедности» в экономике развития отражает идею о том, что бедность воспроизводится сама собой, создавая замкнутый круг, из которого невозможно выбраться без внешнего вмешательства.

Механизм здесь достаточно прост. Чтобы улучшить своё положение, семье или стране нужно вкладывать средства в образование, здоровье, жильё, в создание или развитие бизнеса. Но бедные не имеют достаточных ресурсов, чтобы делать эти вложения. В итоге дети не получают качественного образования, взрослые страдают от болезней и снижения трудоспособности, отсутствует накопленный капитал для предпринимательства. Эта ситуация закрепляет низкую производительность и низкие доходы, что вновь воспроизводит бедность в следующем поколении. Таким образом, возникает порочный круг: недостаток ресурсов ведёт к отсутствию инвестиций в человеческий капитал, что приводит к низким доходам, а это, в свою очередь, снова означает нехватку ресурсов.

На уровне домохозяйств ловушка бедности может проявляться, например, в сельских районах Африки или Южной Азии. Семьи тратят все средства лишь на минимальное питание, которое часто оказывается недостаточно питательным. В результате дети растут ослабленными, чаще болеют, хуже учатся и не получают навыков, необходимых для выхода из бедности. Родители, в свою очередь, не могут позволить себе лечение или инвестиции в жильё и малый бизнес. На макроуровне страны, находящиеся в подобной ситуации, сталкиваются с хронически низкими налоговыми поступлениями, слабой институциональной системой и зависимостью от сырьевых доходов. В совокупности, это мешает им инвестировать в инфраструктуру, образование и здравоохранение, закрепляя их отставание.

Работы Кремера важны тем, что они показали: разорвать такие ловушки можно, но для этого нужны точечные и недорогие вмешательства. Его исследования в Кении доказали, что массовая дегельминтизация школьников — дешёвая медицинская мера — повышает посещаемость и успеваемость, а в долгосрочной перспективе способствует росту доходов. Бесплатные школьные обеды, вакцинация и доступ к базовым медицинским услугам оказываются не менее эффективными инвестициями в человеческий капитал, чем масштабные программы строительства школ или закупки учебников. Более того, предоставление микрокредитов и базовых финансовых услуг позволяет семьям начать малый бизнес и вырваться из замкнутого круга хронической бедности.