ЭКОНОМИКА ВОЗМОЖНОСТЕЙ РАДЖА ЧЕТТИ

THE TENGE продолжает рубрику выходного дня, посвящённую выдающимся экономистам, чьи исследования и идеи определяют современные подходы к анализу и пониманию мировой экономики. В предыдущем материале мы рассмотрели вклад Эммануэля Саэза в изучение неравенства и налоговой политики. Сегодня в центре нашего внимания – Радж Четти, профессор Гарвардского университета и один из самых влиятельных представителей «новой прикладной экономики».

Сегодня традиционная статистика не способна в режиме реального времени дать полную и достоверную картину происходящего, что значительно осложняет выработку эффективных антикризисных мер. На этом фоне особое значение приобретают исследования профессора Гарварда Раджа Четти, который уже несколько лет делает акцент на использовании эмпирических данных и методов big data. Он разработал революционный курс экономики, основанный не на абстрактных моделях классической теории, а на реальных данных и практических примерах.

Радж Четти занимает кафедру экономики имени Уильяма А. Экмана в Гарвардском университете и возглавляет исследовательскую организацию Opportunity Insights. Деятельность этого центра направлена на изучение «экономики возможностей» - того, как можно с помощью анализа больших данных расширить шансы на успех для детей из разных социальных слоёв и создать более справедливые условия для будущего поколения.

Межпоколенческая мобильность и неравенство возможностей

Межпоколенческая мобильность – это способность детей улучшать или ухудшать своё экономическое положение по сравнению с родителями. Иными словами, это вопрос о том, насколько реально ребёнку из бедной семьи выбраться в средний класс или даже достичь обеспеченной жизни. В обществах с высокой мобильностью исходные условия не играют решающей роли: образование, трудолюбие и инициативность открывают путь к успеху. В обществах с низкой мобильностью социальное происхождение становится определяющим фактором, и будущее ребёнка зависит больше от уровня дохода родителей, чем от его собственных усилий.

Радж Четти внёс фундаментальный вклад в изучение этого явления. Вместе с коллегами он использовал уникальный массив налоговых данных США и впервые в истории смог количественно измерить «шансы на успех» в разных регионах. Исследователи составили карты, показывающие, где ребёнку проще вырваться из бедности, а где почти невозможно. Разница оказалась огромной: в одних районах вероятность подняться по социальной лестнице была в несколько раз выше, чем в других.

Четти выявил ряд факторов, определяющих социальную мобильность. Прежде всего, это качество образования: сильные школы и эффективные учителя оказывают прямое влияние на будущие доходы и социальные достижения учеников. Второй фактор – социальная среда: имеет значение то, кто окружает ребёнка, какие ценности доминируют в обществе, с кем он растёт рядом. Третий – семейная структура: статистически дети из полных семей чаще достигают более высоких доходов. Четвёртым фактором является степень сегрегации: районы, где бедные и богатые живут обособленно, закрепляют неравенство и снижают шансы на мобильность. Наконец, большое значение имеет инфраструктура и так называемый «социальный капитал» – библиотеки, кружки, спортивные секции и парки создают условия для раскрытия потенциала ребёнка.

Проще говоря, ребёнок, выросший в районе с хорошей школой, парком и безопасными улицами, с высокой вероятностью получит образование, поступит в университет и найдёт достойную работу. Ребёнок из неблагополучного района, где слабые школы и высокий уровень преступности, окажется в куда более сложных условиях, даже если он не менее талантлив и трудолюбив. В этом и проявляется неравенство возможностей: стартовые условия предопределяют жизненный путь сильнее, чем индивидуальные способности.

Влияние образования и учителей

Образование традиционно рассматривается как один из ключевых факторов, определяющих экономические перспективы человека и общества в целом. Однако Радж Четти и его коллеги сумели показать это не на уровне общих рассуждений, а с помощью точных эмпирических данных. Их исследования доказали: качество преподавания в школе оказывает долговременное влияние на доходы, профессиональную траекторию и даже на жизненные установки учеников.

В одном из самых известных исследований Четти использовал налоговые данные миллионов американцев, чтобы проследить судьбы людей, учившихся у разных педагогов. Результаты оказались весьма показательными. Если ребёнку повезло и он попал к учителю с высокой эффективностью, то вероятность того, что он в будущем поступит в университет, получит престижную работу и будет зарабатывать больше, заметно возрастает. Более того, положительное влияние отражалось и на таких косвенных показателях, как уровень сбережений или вероятность иметь семью.

Ключевой вывод заключается в том, что даже сравнительно небольшие различия в качестве обучения на ранних этапах школьного образования могут существенно изменить экономические результаты в долгосрочной перспективе. Это означает, что школьный учитель — не просто источник знаний, а своего рода «инвестор» в человеческий капитал. Его работа напрямую конвертируется в будущие доходы учеников и в общий рост производительности экономики.

Четти также показал, что значение имеют не только академические знания, но и формирование некогнитивных навыков: усидчивости, дисциплины, умения работать в коллективе. Учителя, которые умеют мотивировать и поддерживать детей, помогают им развивать качества, которые становятся решающими для успеха во взрослой жизни. В этом смысле влияние педагога выходит далеко за рамки школьной программы – оно формирует социальный и экономический потенциал целого поколения.

Здравоохранение и социальные различия в продолжительности жизни

Радж Четти показал, что вопрос продолжительности жизни нельзя сводить лишь к медицинским факторам или индивидуальному образу жизни, социально-экономические условия оказывают не меньшее, а порой и более существенное влияние.

Четти вместе с коллегами использовал обширные налоговые и медицинские данные миллионов американцев и выявил, что продолжительность жизни напрямую зависит от уровня дохода. Самые богатые представители общества живут в среднем на 10–15 лет дольше, чем самые бедные. Этот разрыв оказался настолько велик, что сопоставим с разницей в продолжительности жизни между развитыми и развивающимися странами. Таким образом, неравенство доходов перерастает в неравенство здоровья и шансов на долгую жизнь.

Однако исследователи пошли дальше простого сопоставления дохода и продолжительности жизни. Они показали, что регион проживания играет колоссальную роль. Бедные американцы, живущие в районах с высоким уровнем социальной инфраструктуры, более доступной медициной, низкой преступностью и сильным социальным капиталом, живут значительно дольше, чем такие же бедные люди в депрессивных районах. Другими словами, не только деньги, но и среда определяют, насколько долгая и качественная жизнь ожидает человека.

Важным открытием стало и то, что у богатых людей различия между регионами почти не наблюдаются. Их продолжительность жизни примерно одинакова, где бы они ни жили, поскольку они могут позволить себе доступ к качественной медицине и здоровому образу жизни.

Налоги и поведение домохозяйств

Четти в ходе своих исследований выяснил, что реакция людей на налоги и налоговые стимулы зачастую гораздо сложнее, чем предполагали традиционные модели, и зависит не только от величины ставок, но и от того, как именно эти стимулы воспринимаются.

Классическая теория исходила из того, что домохозяйства принимают полностью рациональные решения, то есть, если налоговая ставка растёт, люди уменьшают предложение труда или уходят в тень; если предоставляется налоговая льгота, они увеличивают сбережения или инвестиции. Однако Четти продемонстрировал, что в реальности важна не только «чистая математика», но и когнитивное восприятие. Например, многие налогоплательщики даже не знают о существовании определённых налоговых вычетов или не понимают, как ими пользоваться. В итоге формальные стимулы могут не сработать, если они слишком сложны или плохо объяснены.

В своих эмпирических исследованиях Четти использовал как полевые эксперименты, так и административные данные. Один из ярких примеров – анализ налоговых льгот на сбережения. Оказалось, что домохозяйства реагируют гораздо сильнее на «простые» и прозрачные стимулы (например, прямое софинансирование накоплений государством), чем на сложные вычеты, требующие самостоятельного расчёта. Иными словами, психологическая понятность механизма играет едва ли не большую роль, чем его формальная выгодность.

Кроме того, Четти исследовал, как налоги влияют на трудовое поведение. Он показал, что краткосрочные реакции (например, перераспределение часов работы в ответ на изменение ставок) отличаются от долгосрочных. В долгосрочной перспективе люди больше учитывают карьерные возможности, доступ к социальным льготам и перспективы роста доходов, чем непосредственные изменения в ставке налога, что ставит под сомнение простые расчёты «налоговой эластичности труда» и требует более комплексного подхода к оценке налоговой политики.

В совокупности, ключевой вывод Четти заключается в том, что эффективность налоговой системы зависит не только от её формальных параметров, но и от того, насколько она прозрачна, понятна и предсказуема для населения. Иными словами, если государство хочет стимулировать людей копить, инвестировать или работать больше, важно не только создать налоговые льготы, но и убедиться, что граждане о них знают, понимают их суть и доверяют системе.