ЛАРРИ САММЕРС И НОВАЯ МАКРОЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА

THE TENGE продолжает рубрику выходного дня, посвящённую выдающимся экономистам современности, чьи идеи оказали решающее влияние на формирование глобальной экономической политики. Сегодня в центре внимания Лоуренс (Ларри) Саммерс - фигура, стоящая на пересечении академической науки и практической политики. Его имя ассоциируется не только с Гарвардом и Белым домом, но и с переосмыслением самой природы экономического роста, финансовой стабильности и роли государства в постиндустриальной экономике. Саммерс принадлежит к редкому типу экономистов, для которых теория – это не отвлечённая абстракция, а инструмент для решения реальных макроэкономических задач. Он одним из первых обозначил симптомы «секулярной стагнации», задолго до того, как низкие ставки и избыток глобальных сбережений стали постоянной характеристикой мировой экономики.

Макроэкономическая теория и экономическая политика

Одним из наиболее значимых концептуальных вкладов Саммерса является возрождение идеи секулярной стагнации, впервые предложенной Элвином Хансеном в 1930 годах. Саммерс адаптировал этот термин к реалиям XXI века, указав, что развитые экономики всё чаще сталкиваются с хроническим дефицитом совокупного спроса даже при нулевых или отрицательных реальных ставках. Он аргументировал, что фундаментальные структурные изменения как старение населения, рост неравенства, технологические сдвиги, снижение капиталоёмкости инвестиций и накопление глобальных сбережений приводят к устойчивому падению естественной процентной ставки. В результате экономика оказывается в состоянии, при котором традиционные инструменты денежно-кредитной политики утрачивают эффективность, а рост замедляется не из-за нехватки предложения, а из-за недостатка стимулов к инвестированию и потреблению.

В этой связи Саммерс последовательно выступает за пересмотр роли фискальной политики в современной макроэкономике. Он утверждает, что в условиях низких ставок и избыточных сбережений государственные расходы не только не вытесняют частные инвестиции, но и создают мультипликативный эффект, стимулируя деловую активность и расширяя потенциал экономики. На его взгляд, именно фискальные стимулы, направленные на инфраструктуру, инновации и человеческий капитал, способны вернуть экономике траекторию устойчивого роста. Такой подход во многом лёг в основу современных кейнсианских стратегий, реализованных в США после кризиса 2008 года и в период постпандемийного восстановления.

Особое место в научном наследии Саммерса занимают его работы, посвящённые трудовому рынку, инфляции и проблеме гистерезиса. Совместно с Оливье Бланшаром он показал, что длительные периоды рецессии способны приводить к необратимым изменениям в структуре занятости, когда безработица, вызванная спадом, закрепляется даже после восстановления производства. Подобная идея подорвала представление о саморегулирующемся характере рынка труда и стала теоретическим обоснованием активной политики занятости, гибкой монетарной стратегии и поддерживающих мер в кризисные периоды.

В центре экономического мышления Саммерса всегда находится человек и поведенческие особенности экономических агентов. Он подчёркивает, что макроэкономическая стабильность невозможна без доверия, уверенности в будущем и справедливого распределения доходов. Неравенство, по его мнению, не только социальная, но и макроэкономическая проблема: концентрация доходов у групп с низкой склонностью к потреблению снижает совокупный спрос и усиливает стагнационные тенденции.

Финансовая стабильность и регулирование

На рубеже тысячелетий Саммерс занимал пост министра финансов США (1999–2001) в администрации Билла Клинтона. В этот период он активно поддерживал процесс либерализации финансового сектора, полагая, что снятие барьеров между коммерческими и инвестиционными банками повысит эффективность распределения капитала и конкурентоспособность американской экономики. Он сыграл ключевую роль в отмене положений закона Гласса–Стиголла 1933 года, который с эпохи Великой депрессии разделял банковские функции. Эти меры отражали господствовавшую тогда идеологию «финансовой инновации» и веру в саморегулирующуюся силу рынков. Однако последующие события, в частности кризис 2008 года, стали мощным аргументом в пользу переосмысления прежних подходов, и сам Саммерс впоследствии признавал, что чрезмерная дерегуляция создала условия для накопления системных рисков.

После глобального финансового кризиса Саммерс стал одним из наиболее влиятельных сторонников концепции макропруденциального регулирования, подразумевающей надзор за устойчивостью финансовой системы в целом, а не только за отдельными институтами. Он отмечал, что кризис показал ограниченность традиционного надзора, ориентированного на баланс конкретных банков, тогда как ключевые угрозы исходили от взаимосвязанности рынков, теневого банковского сектора и чрезмерного финансового рычага. В этой связи Саммерс подчёркивал необходимость усиления роли центральных банков как координаторов системного надзора и разработчиков механизмов предотвращения финансовых пузырей.

Особое внимание Саммерс уделял взаимодействию между денежно-кредитной и финансовой политикой. Он утверждал, что финансовая стабильность должна рассматриваться не как побочный эффект монетарной политики, а как её неотъемлемая цель. Центральные банки, по его мнению, должны реагировать не только на инфляцию и занятость, но и на дисбалансы в активах, чрезмерный рост долга и спекулятивные искажения. Эта позиция стала основой для современной практики интегрированного макроэкономического регулирования, когда монетарные и надзорные инструменты используются совместно.

Кроме того, Саммерс выступает за активное использование фискальной политики в обеспечении финансовой устойчивости. В условиях низких ставок и ограниченных возможностей монетарных инструментов он настаивает, что именно государственные инвестиции и программы кредитного стимулирования могут предотвратить рецессию и восстановить баланс между спросом и предложением на финансовых рынках. При этом он последовательно предупреждает о рисках чрезмерного накопления частного долга, считая, что именно дисбаланс между сбережениями и займами, а не уровень государственного долга, представляет наибольшую угрозу для стабильности.

В теоретическом и институциональном плане Саммерс развил идею функциональной финансовой архитектуры, где устойчивость экономики обеспечивается через согласованность действий государства, частного сектора и центрального банка. Он указывает, что современный финансовый капитализм требует постоянного мониторинга и адаптации регуляторных механизмов к меняющейся структуре рисков, от цифровых активов до трансграничных потоков капитала. Для него регулирование не барьер, а условие функционирования эффективных рынков, поскольку оно обеспечивает доверие и предсказуемость, без которых невозможно устойчивое инвестирование.

Значительный вклад Саммерса проявился и в практической плоскости. В период мирового кризиса 2008–2009 годов, занимая пост директора Национального экономического совета при президенте Бараке Обаме, он участвовал в разработке антикризисного пакета мер, направленных на стабилизацию банковской системы, предотвращение массовых банкротств и восстановление кредитной активности. Он поддерживал временное расширение государственного участия в финансовом секторе и проведение масштабной программы фискального стимулирования, аргументируя, что в условиях угрозы дефляционной спирали именно государство должно выступить кредитором и инвестором последней инстанции.

В более поздние годы Саммерс стал одним из главных критиков чрезмерной зависимости мировой экономики от монетарных стимулов. Он предупреждал, что политика «дешёвых денег», проводимая центральными банками, без параллельного структурного реформирования способна лишь раздувать цены на активы и усиливать финансовую нестабильность. Вместо этого он призывал к «новому балансу» между макроэкономической политикой, регулированием и инвестициями – балансу, при котором финансовые рынки служат реальной экономике, а не становятся самоцелью.