БЕДНОСТЬ В ПЕРИОД ПАНДЕМИИ

Изображение: rawpixel.com/Freepik

Пандемия COVID-19 стала причиной беспрецедентных государственных мер поддержки в США, направленных на помощь малообеспеченным семьям. В рамках этих инициатив было выделено почти $3 трлн, что оказало существенное влияние на уровень детской бедности. В данной статье THE TENGE представил ключевые выводы исследования Брюса Мейера, Джихуна Хана и Джеймса Салливана, посвящённого анализу краткосрочных последствий мер господдержки. Авторы выявили различия в динамике бедности в зависимости от метода измерения: в 2021 году уровень бедности по располагаемым доходам снизился резко, тогда как бедность, основанная на потреблении, сокращалась более медленно. Этот разрыв подчёркивает важную роль сбережений и механизмов заимствования в формировании экономического положения семей с низкими доходами. В 2022 году уровень бедности по доходам вновь начал расти, в то время как бедность по потреблению продолжила снижаться, оставаясь ниже допандемийных значений. Данные тенденции подтверждают значительное влияние государственных мер поддержки на обеспечение экономической стабильности уязвимых слоёв населения в период кризиса.

Вопрос о сокращении детской бедности и степени государственного вмешательства остаётся предметом дискуссий среди исследователей и политиков. Пандемия, спровоцировавшая масштабный экономический спад, вынудила власти принять чрезвычайные меры поддержки. Среди них ключевыми инструментами стали выплаты по экономическому влиянию (EIP), расширенные пособия по безработице и увеличенный налоговый кредит на детей (CTC). Оценка краткосрочных эффектов этих программ имеет важное значение, поскольку обсуждается возможность их продления или возобновления.

Данные Бюро переписи населения США и результаты ряда исследовательских работ демонстрируют значительные изменения в уровне бедности на основе доходов до и после пандемии. Однако существует ряд причин для пересмотра традиционных методов оценки бедности. В частности, занижение уровня полученных трансфертов в официальной статистике затрудняет точное измерение реальных изменений в благосостоянии домохозяйств. Данные исследований подтверждают, что занижение отчётности о государственных выплатах в опросах является распространённой проблемой. В условиях пандемии масштабы этого явления существенно возросли. Так, согласно текущему обследованию населения (CPS), используемому для официальной оценки бедности, в 2020 году было учтено менее 40% всех пособий по безработице, что эквивалентно игнорированию более $360 млрд доходов, большая часть которых предназначалась для семей с низкими доходами. Дополнительную неопределённость в оценке уровня бедности внесло изменение потребительского поведения: значительное расширение государственных трансфертов могло стимулировать домохозяйства к сбережению части полученных средств на фоне экономической нестабильности.

Для комплексного анализа изменений в экономическом положении семей в период пандемии рассмотрены два показателя бедности: бедность по располагаемому доходу и бедность по потреблению. Первый показатель включает доход после уплаты налогов с учётом неденежных государственных пособий, таких как продовольственные субсидии (SNAP) и жилищная поддержка. В него также входят стимулирующие выплаты (EIP), увеличенный детский налоговый кредит (CTC) и пособия по безработице. Второй показатель основан на данных Обследования потребительских расходов и отражает фактические затраты домохозяйств на товары и услуги, включая стоимость использования имущества длительного пользования, такого как жильё и автомобили.

Анализ динамики бедности по обоим показателям за период с 2015 по 2022 год позволяет оценить долгосрочное влияние пандемийных мер поддержки. Полученные результаты подтверждают, что временные фискальные стимулы не только способствовали снижению бедности в краткосрочной перспективе, но и обеспечили устойчивость экономического положения малообеспеченных семей даже после завершения программ экстренной поддержки.

Разнонаправленные тенденции в показателях бедности

На рисунке 1 представлены показатели детской бедности, рассчитанные на основе трёх различных методологических подходов: официального уровня бедности по доходам, бедности по располагаемым доходам и бедности по потреблению. До начала пандемии эти показатели демонстрировали синхронную динамику, неуклонно снижаясь в период с 2015 по 2019 год. Однако в пандемийные годы возникли значительные расхождения. В 2020 году бедность по располагаемым доходам и бедность по потреблению снизились, тогда как официальный показатель бедности по доходам увеличился. Это расхождение обусловлено тем, что официальная методология не учитывает налоги и налоговые льготы, а следовательно, не отражает выплаты экономической поддержки, предоставленные в 2020 году, размер которых достигал $1200 на взрослого и $500 на ребёнка.

С 2021 года наблюдается дивергенция между динамикой бедности по располагаемым доходам и бедности по потреблению. В частности, бедность по располагаемому доходу среди детей сократилась на 41% в 2021 году, однако в 2022 году вновь увеличилась на 85%. В отличие от этого, показатель бедности по потреблению среди детей снизился всего на 5% в 2021 году, но продолжил снижаться в 2022 году, достигнув общего сокращения на 23%. Эти тенденции подчёркивают различия в измерении экономического благосостояния и значимость учёта потребительских возможностей домохозяйств при оценке уровня бедности.

Рисунок 1. Уровень детской бедности по уровню потребления и доходов, 2015–2022 гг.

Примечание. Пороговые значения были установлены в 2015 году. Официальный показатель бедности по уровню доходов соответствует определению, принятому Бюро переписи населения США, с использованием официальных пороговых значений. Для альтернативных показателей бедности порог 2015 года был установлен таким образом, чтобы уровень бедности соответствовал официальному показателю 2015 года (13,5% для полной выборки). В дальнейшем эти пороговые значения корректировались с учётом инфляции, измеряемой CPI-U-RS, с ежегодным снижением темпов роста индекса на 0,8 процентного пункта в период с 2015 по 2022 год. Статус бедности определяется на уровне семьи и взвешивается по количеству членов домохозяйства. Располагаемый доход включает налоги и налоговые кредиты (рассчитанные с помощью модели TAXSIM), а также стоимость неденежных пособий, таких как программы SNAP, WIC, школьное питание, энергетическая помощь и жилищные субсидии. Данные о потреблении получены из обследования потребительских расходов (CE), а данные о доходах — из Текущего обследования населения (CPS-ASEC).

Источник: Meyer et al. (2024)

Расхождение между доходной и потребительской бедностью объясняется несколькими факторами. Важную роль сыграли изменения в поведении домохозяйств в части сбережений и заимствований в период пандемии. Семьи, получившие значительные государственные трансферты, включая стимулирующие выплаты, расширенные пособия по безработице и налоговый кредит на детей (CTC) в 2021 году, направляли часть этих средств на сбережения. В результате доходы увеличивались быстрее, чем потребление. Это подтверждается данными об уровне активов семей с ограниченными ресурсами.

На рисунке 2 представлен 75-й процентиль активов семей с детьми, чьё потребление составляет от 50% до 150% порога бедности. В этой группе активы резко возросли во втором квартале 2020 года после первого раунда экономических выплат (EIP). Ещё более заметный рост активов наблюдался во втором квартале 2021 года — спустя несколько месяцев после второго раунда EIP и практически одновременно с третьим раундом выплат, но до авансовых выплат CTC. В 2022 году активы вернулись к допандемическим уровням, что свидетельствует о постепенном расходовании сбережений. Это позволило домохозяйствам поддерживать или даже увеличивать уровень потребления, несмотря на снижение доходов.

Рисунок 2. Семьдесят пятый процентиль активов для семей с детьми и общим потреблением между 50-150% порога бедности

Примечание. Представленный рисунок отображает 75-й процентиль активов для домохозяйств, уровень потребления которых составляет от 50% до 150% от порога бедности. Пороговое значение бедности за первый квартал 2015 года было установлено таким образом, чтобы уровень бедности соответствовал официальному показателю 2015 года в 13,5% для всей выборки. В последующие годы данные пороговые значения корректировались с учётом скорректированного на смещение индекса CPI-U-RS. Общая сумма активов рассчитывается как совокупность средств на текущих и сберегательных счетах, счетах денежного рынка, депозитных сертификатах (CD), а также стоимости напрямую удерживаемых акций, облигаций и паевых инвестиционных фондов. Источником данных выступает Consumer Expenditure Survey (CE), при этом информация об активах собирается исключительно в пятом интервью CE. Временной срез квартала соответствует месяцу проведения опроса.

Источник: Meyer et al. (2024)

Одним из возможных объяснений расхождения между показателями бедности по доходам и потреблению в период пандемии является ошибка измерения. Предыдущие исследования выявили систематическое занижение государственных трансфертов доходов, которое усиливалось с течением времени. В частности, во время пандемии значительно занижалась отчётность о получении пособий по безработице.

Для учёта данного фактора в ряде случаев применялось вменение недостающих данных: пособия назначались респондентам, не сообщившим о фактическом получении выплат, с целью приведения итоговых сумм к значениям, зафиксированным в административных данных. Аналогичным образом производилось вменение значений экономических стимулирующих выплат (EIP) и налогового кредита на детей (CTC) для их соответствия официальной отчётности. Однако возможные погрешности в данном методе, а также изменения в степени занижения отчётности по другим программам социальной поддержки, могут вносить искажения в оценку бедности.

Ещё одним фактором, потенциально влияющим на расхождение показателей, является недооценка объёма частных трансфертов. В условиях пандемии они могли частично компенсировать изменения в объёме государственных выплат, что также следует учитывать при анализе динамики бедности.

Как политика в эпоху COVID повлияла на детскую бедность

Все три основные программы поддержки доходов в период пандемии — экономические стимулирующие выплаты (EIP), расширенные пособия по безработице (UI) и увеличенный налоговый кредит на детей (CTC) — внесли значительный вклад в снижение уровня детской бедности. Для оценки влияния каждой из этих мер на уровень бедности по доходам применяется метод анализа с включением и исключением отдельных программ.

Так, в 2021 году без расширенного CTC снижение детской бедности составило бы лишь 2,9 процентного пункта, тогда как фактическое сокращение достигло 3,9 процентного пункта. Это означает, что без увеличенного CTC уровень детской бедности оказался бы на 1 процентный пункт выше (см. рисунок 3). Аналогичным образом, в случае отсутствия выплат EIP детская бедность была бы на 3,1 процентного пункта выше, а без расширенного страхования по безработице — на 1,2 процентного пункта выше.

Таким образом, наибольшее влияние на сокращение детской бедности в 2021 году оказали второй и третий раунды EIP, при этом UI и расширенный CTC также сыграли важную роль. В 2022 году анализ показывает резкий рост бедности по доходам, что, прежде всего, связано с прекращением выплат EIP, тогда как завершение действия расширенного CTC имело менее значительное влияние. Данный эффект объясняется тем, что, хотя расширенный CTC учитывался как доход 2021 года в целях налогообложения, около половины соответствующих выплат было фактически получено в 2022 году. Следует также отметить, что налоговый кредит на детей за 2020 год систематически учитывался как полностью выплаченный в 2021 году, что соответствует реальному порядку получения этих выплат.

Рисунок 3. Изменение уровня бедности между 2020 и 2021 годами относительно базового изменения

Примечание. На графике представлены относительные изменения уровня детской бедности по доходам в рамках контрфактических сценариев, предполагающих замену расширенного налогового кредита на детей (CTC) его исходной версией (левый столбец), исключение второго и третьего раундов экономических стимулирующих выплат (EIP) (средний столбец) или исключение пособий по безработице (UI) (правый столбец). Данные изменения сопоставляются с базовым сокращением детской бедности на 3,9 процентных пункта в рамках фактической политики.

Источник: Meyer et al. (2024)

Выводы

Результаты исследования позволяют оценить динамику уровня детской бедности в период пандемии, а также влияние антикризисных мер на эти изменения. Анализ демонстрирует, что тенденции бедности по доходам в период пандемии значительно отличались от динамики бедности, измеряемой по уровню потребления. В 2021 году уровень бедности, основанный на располагаемых доходах, сократился значительно, тогда как снижение бедности по потреблению происходило более постепенно, что свидетельствует о важной роли накоплений и заимствований в обеспечении благосостояния домохозяйств с низкими доходами.

В 2022 году наблюдались противоположные тенденции: уровень бедности по доходам увеличился, тогда как бедность по потреблению продолжала снижаться. При этом уровень бедности по потреблению оставался значительно ниже докризисных значений, что подтверждает ключевую роль государственной политики в поддержке экономического благополучия населения в этот период.

Несмотря на общее улучшение материального положения, многие семьи продолжали сталкиваться с трудностями. В 2022 году как семьи с детьми, так и без них отмечали рост финансовых и продовольственных проблем. Это согласуется с результатами недавних исследований, указывающих на рост обеспокоенности потребителей повышением цен и удорожанием заимствований, даже на фоне общего восстановления экономики.