ЧТО НЕ ТАК С КИТАЙСКИМИ КРЕДИТАМИ?

Изображение: freepik

Поведение КНР в области реструктуризации долга во многом зависит от интересов его крупнейших международных кредиторов и политических банков, пишет профессор международной политики и будущий научный сотрудник Австралийского исследовательского совета Школы политологии и международных исследований Университета Квинсленда Шахар Хамейри, основываясь на исследовании, проведённом совместно с профессором Ли Джонсом. Поднебесная, ставшая с начала 2000-х годов крупным кредитором многих развивающихся стран, сталкивается с кризисом суверенного долга. Китай не предоставляет условия реструктуризации долга проблемным заёмщикам и не изымает активы у обременённых долгами правительств, как некоторые ожидали, вместо этого настаивая на полном погашении долга.

Бюджетные последствия пандемии в сочетании с повышением глобальных процентных ставок привели к новому долговому кризису в развивающемся мире, в котором роль Китая как кредитора оказалась под пристальным вниманием. Но китайский подход к переговорам с суверенными должниками не столько подтвердил опасения, что Пекин использует долг в качестве инструмента геополитической конкуренции, сколько продемонстрировал, как сложная внутренняя политическая экономика Китая приводит к непоследовательным ответам на вызовы международной политики.

С начала 2000-х годов Китай превратился из относительно незначительного донора в крупнейшего двустороннего поставщика финансирования развития, поскольку в рамках Инициативы «Один пояс — один путь» его глобальный кредитный портфель быстро расширился и временно стал конкурировать с портфелем Всемирного банка. Китай также перешёл от предоставления основной части своего международного финансирования в виде помощи в виде грантов и льготных кредитов к предоставлению в основном кредитов по коммерческим ставкам, часто для инфраструктурных мегапроектов, построенных китайскими государственными предприятиями.

Многие видят геополитические мотивы в расширении зарубежного кредитования Китая — в частности, в рамках Пояса и пути – утверждая, что Пекин использует финансирование развития для привлечения союзников и обеспечения доступа к стратегически ценным торговым путям, местам и ресурсам — используя так называемую «дипломатию долговых ловушек».

Если это правда, пишет исследователь, можно было бы ожидать, что Китай сделает одно из двух в ответ на растущий кризис суверенного долга: предоставит щедрые условия реструктуризации долга проблемным заёмщикам, чтобы обеспечить их последователей, или запустит свою долговую ловушку, используя уязвимость должников для захвата стратегических активов или принуждения к другим уступкам.

Но ни того, ни другого не происходит.

Вместо этого китайские кредиторы настаивают на полном погашении долга и, похоже, не желают идти на значимые уступки, что приводит к длительным переговорам по реструктуризации долга, которые во многих случаях зашли в тупик.

Позиции Китая во многих развивающихся странах ослабевают, поскольку его жесткая тактика переговоров причиняет политическую головную боль местным элитам. Между тем, в ответ на текущий кризис китайское экстренное кредитование проблемных суверенных заёмщиков выросло, так что кредиты на спасение теперь составляют почти 60% финансирования Пояса и пути. Некоторые предполагают, что это свидетельствует о намерениях Китая конкурировать с МВФ в качестве международного кредитора последней инстанции, но на самом деле китайские кредиты на спасение направлены на защиту китайских кредиторов. В подавляющем большинстве они номинированы в юанях и предлагаются на краткосрочной основе под высокие процентные ставки, что изолирует китайские банки от рисков дефолта в краткосрочной перспективе, в то же время, не принося пользу заёмщикам, частично заменяя существующую кучу долгов более дорогими долгами.

Пока что участие Китая в реструктуризации суверенного долга, похоже, не соответствует какой-либо разумной интерпретации геостратегических интересов Китая — но оно несёт в себе признаки фрагментированного и децентрализованного характера политики в Китае, которые сейчас выливаются на мировую арену.

Поскольку экономика Китая стала глобализированной, многие агентства на разных уровнях, ориентированные на внутренний рынок, вышли на международный уровень. Центральные министерства, правительства провинций, государственные предприятия, регулирующие органы, банки и правоохранительные органы теперь регулярно действуют через границы с различной степенью координации и контроля из центра. В результате международные обязательства Китая часто бывают непоследовательными или даже совершенно противоречивыми.

Эта динамика проявляется в международном финансировании развития. Гигантские политические банки Китая, Экспортно-импортный банк Китая (Эксимбанк) и Банк развития Китая (CDB), несут ответственность почти за все не льготные суверенные кредиты Китая, которые составляют подавляющую часть его зарубежных кредитов.

За исключением небольшого взноса Министерства финансов на субсидирование льготных кредитов Эксимбанка, которые составляют незначительную часть его портфеля, политические банки не финансируются за счёт фискальных средств. Скорее они выпускают облигации, которые получают неявную суверенную гарантию от правительства Китая. Эти облигации приобретаются в основном государственными коммерческими банками КНР для удовлетворения своих потребностей в капитале.

Поскольку сбережения китайских домохозяйств в основном направляются в коммерческие банки с низкой доходностью, это обеспечивает механизм направления сбережений домохозяйств на поддержку предприятий государственного сектора. Политические банки получают нечастые вливания твёрдой валюты из огромных резервов Китая. Целью является диверсификация инвестиций в резервы Китая и получение более высоких доходов, чем те, которые получаются от традиционных инвестиций в резервы, таких как казначейские облигации США.

Хотя эта модель предоставляет китайским политическим банкам огромные возможности кредитования, с которыми не могут сравниться их западные конкуренты, это означает, что политические банки широко рассматриваются как ответственные за управление своими собственными бухгалтерскими книгами и возлагаются на других внутри китайского партийного государства, когда что-то идёт не так. Чтобы списать безнадёжные кредиты, менеджерам банка приходится рисковать карьерным самоубийством, обращаясь в Государственный совет Китая за одобрением в каждом конкретном случае.

Поэтому, когда возникают проблемы с должниками, политические банки крайне сопротивляются снижению процентных ставок или списанию кредитов. Поскольку они имеют дело напрямую со странами-должниками и другими кредиторами, это фактически становится официальной переговорной позицией Китая.

Китайские официальные лица настаивали на том, что многосторонние банки развития также несут часть бремени реструктуризации, но встретили сопротивление этой идее со стороны правительств Парижского клуба, МБР и даже со стороны некоторых правительств-должников. Позиция Китая в переговорах по реструктуризации долга определяется в первую очередь финансовыми интересами его кредиторов – особенно крупных политических банков – а не геополитическим оппортунизмом.

Внутренние процессы в Китае должны измениться, чтобы позволить банкам легче списывать безнадёжные долги. Традиционные правительства-доноры, особенно Соединённые Штаты, должны согласиться включить МБР в реструктуризацию долга и оказать давление на держателей облигаций, чтобы они приняли свою справедливую долю облегчения долгового бремени.

В противном случае тупиковая ситуация с реструктуризацией суверенного долга будет продолжаться в ущерб странам, страдающим от долгов, и их населению.